Метка: Китай

О религиозной жизни в современном Китае

Религиозная жизнь в КНР начала оживать в начале 1980-х. Это было связано с реформами в экономической области и некоторыми послаблениями в политической сфере после ухода в мир иной «великого кормчего» одного из самых последовательных материалистов в истории Мао Цзэдуна. Сегодня китайское руководство, несмотря на неослабевающую критику со стороны «западников», заявляет о достижениях в области обеспечения свободы совести своих граждан.

Картина в чем-то напоминала российскую действительность: миллионы людей, несмотря на сильнейшую идеологическую обработку во времена социалистического строя, «вдруг вспомнили» о своих религиозных предпочтениях. Причина еще и в том, что, несмотря на социалистическую идеологию, китайцы сейчас живут фактически в условиях рынка, или, как принято выражаться в Поднебесной, «скрытого капитализма». Причем методы, которыми предпочитают пользоваться власти этой страны, весьма жесткие, чего стоит только одномоментный переход к стопроцентной оплате коммунальных услуг по всей территории страны.

Теоретически, с официальной точки зрения, любой гражданин страны может исповедовать ту религию, которая ему по душе. Однако на деле все обстоит несколько иначе. Пекинские власти, исходя из необходимости обеспечить твердый контроль за всей религиозной жизнью, ввели закон, согласно которому, «в целях эффективного использования мест отправления религиозных церемоний» все религиозные общины должны в обязательном порядке пройти процедуру регистрации. Это подразумевает долгие хождения по инстанциям и объяснения в «компетентных органах». Очевидно, что решиться на подобные мытарства готов далеко не каждый, тем более что в законе говорится: способ регистрации определяет официальное лицо из органа, ведающего делами религии.

Естественно, что позволение заниматься религиозной деятельностью власти могут дать лишь в том случае, если не усмотрят в таковой каких-либо угроз авторитету Коммунистической партии Китая.

Затем это разрешение, в котором прописан номер и реквизиты органа, его выдавшего, должно, как мемориальная табличка, находиться на стене помещения, которое занимают верующие. Поэтому в стране получили широкое распространение так называемые «домашние церкви»: отчаявшиеся получить официальное разрешение люди, несмотря на опасность преследований, собираются в доме одного из своих единоверцев.

Но ведь власти вполне могут и передумать, если увидят, что религиозная организация начинает привлекать слишком большую паству. Так случилось, например, с религиозным учением Фалуньгун – учение «Колеса закона», основанным в 1992 году.

Это учение возникло как переосмысление неким Ли Хунчжи традиционных китайских религиозных верований, по большей части буддизма. Поначалу Фалуньгун развивался под аплодисменты официальных властей, в 1992-м всекитайская Ассоциация исследования цигун — древняя китайская система управления внутренней энергией путем контроля дыхания — выдала Ли Хунчжи «Свидетельство мастера цигун». Фалуньгун был щедро обласкан в декабре 1993-го на Восточной выставке здоровья в Пекине, где учение было номинировано на наивысшую награду в области нетрадиционных наук и «Специальную золотую премию», а сама организация стала именоваться «Золотой Фалуньгун».

В общей сложности, Фалуньгун был удостоен более 800 различных премий и наград, как в самом Китае, так и за его пределами, кстати, получил он распространение и в России.

 Популярность учения росла быстрыми темпами. Ее адептами стали примерно в стране 70 миллионов человек.

Более того, Фалуньгун начинал набирать популярность за границей, вначале среди специалистов по Востоку, а затем и в «широких массах». Казалось бы, у китайского руководства появился новый мощный рычаг для поднятия авторитета страны за рубежом, который можно будет использовать по своему усмотрению. Однако в Пекине решили иначе, и неожиданно Фалуньгун попал под жесткий запрет. Причем подобного поворота событий не ожидал никто, сторонники учения даже пытались было организовать демонстрацию прямо на центральной площади столицы страны – знаменитой Тяньаньмэнь. А это для Пекина, где существует особо строгий режим контроля за инакомыслием, вещь практически невозможная. Официальные власти начали распространять слухи о крайней вредоносности Фалуньгун, а его руководителей объявили сумасшедшими и преступниками.

С тех пор китайские спецслужбы прилагают максимум порой небезуспешных усилий для того, чтобы хоть как-то контролировать распространение Фалуньгуна по всему миру. Но козыри перешли в руки «западников», которые используют образ его основателя Ли Хунчжи в качестве очередной «иконы» для разворачивания идеологического наступления на официальный Пекин. Ли Хунчжи в 2000 и 2001 годах выдвигали на соискание Нобелевской премии мира, а также вручаемой Европейским парламентом премии имени академика А. Сахарова «За свободу мысли». Естественно, что на все эти награды нашлись другие кандидатуры, а Ли Хунчжи вынужден был довольствоваться всего лишь наградой организации «Фридом хаус».

 Весьма неоднозначная ситуация складывается и в сфере взаимоотношений с традиционным для Китая вероучением – буддизмом.

С одной стороны, если исходить из официальных данных, за последнее время значительно выросло количество буддийских монастырей, служителей культа и прихожан. Да, там где официальные власти смогли установить полный контроль, все идет гладко, но, возможно, к буддизму многие монастыри имеют отдаленное отношение. Например, знаменитый Шаолинь – «Молодой лес» — где даже иностранцы могут за определенную оплату пройти курс обучения боевым искусствам и азам буддизма.

Существует много школ, каждая из которых толкует по-своему учение Будды, причем ни одна из непрерывно возникавших в прошлом, да и в настоящем школ не считала своих оппонентов еретиками. Для Пекина появление новых течений с непредсказуемой доктриной в буддизме недопустимо. Поэтому максимум усилий прилагается для установления контроля в буддийской среде.

На этом пути власть достигла успехов. Единственным «темным пятном» остается Тибет. Доктрина тибетского буддизма привлекает внимание не одного поколения ученых. Однако у этой медали две стороны. Одна – собственно буддизм, другая – движение тибетских монахов против Китая, которое, что бы там ни говорили, отражает стремление монастырей, а они до утверждения в этом регионе китайцев были крупными феодальными собственниками, вновь занять безраздельно доминирующее положение.

Главный недруг Пекина – Далай-лама, реинкарнация прежнего духовного лидера. Согласно тибетским обычаям, Далай-ламу, по только им известным законам, находят главы монастырей среди тысяч мальчиков. Далай-лама развил бурную деятельность по всему миру, вызывая крайнее раздражение Пекина: всякий визит его в какую-нибудь страну становится поводом для протеста со стороны КНР. Поэтому китайское руководство пошло на проведение рискованных экспериментов, начав собственный поиск новых реинкарнаций основных духовных лиц тибетского буддизма. Расчет был такой: найти своего подконтрольного панчен-ламу, второе по рангу духовное лицо, и создать два центра власти в тибетском буддизме. Но история с мальчиком, которого признали одиннадцатым перерождением панчен-ламы, и затем, подальше от возмущенных тибетцев, перевезли в Пекин, говорит о бесплодности этой задумки. Конечно, он без устали повторяет, что «китайский народ, включая все его этнические группы, может жить счастливо только под руководством КПК», но к нему мало кто прислушивается. Так что у Тибета есть все шансы надолго остаться центром сепаратистских движений в Китае.

 Ислам пока, по большому счету, не представляет проблем для Поднебесной, волнения в мусульманском Синцзян-Уйгурском автономном районе происходили все же по национальному признаку.

К тому же, отдельные мусульманские районы страны географически разделены. Столкновения происходят, но трения возникают лишь тогда, когда население ведет себя вызывающе по отношению к мусульманам: у простых китайцев вызывает непонимание запрет на употребление свинины, которая остается одной из главных составляющих кухни Поднебесной. Китайцы считают мусульман потомками завезенных в страну и правившими ей в XIII-XIV веках монголами иностранных наемников. В последнее время, однако, мусульманская община в Китае растет, даже в отдаленных восточных регионах страны можно встретить приверженцев ислама.

Как и в случае с тибетскими буддистами, у Пекина масса трений с Ватиканом. Уже проглядывает тенденция: стремление китайцев к независимости в трактовке Евангелия, «подогретое» тем, что в переводах богословской литературы на китайский язык есть разногласия. Споры ведутся не только по существу теологических тонкостей, дело в том, что китайский язык плохо приспособлен для передачи инородных местной культуре понятий и имен. Все это сформировало у китайцев ощущение недосказанности и возможности вольной трактовки и понимания Священного Писания, а в дальнейшем стало причиной возникновения целого ряда христианских сект. Сыграло свою роль и стремление жителей Поднебесной к независимости от иностранцев в делах церковного управления.

 Сегодня в стране очень быстро растет число псевдохристианских сект.

 Политика открытости во взаимоотношениях с зарубежными странами означает постоянные контакты с представителями иных мировоззренческих систем, поэтому часть китайской интеллигенции пересматривает свои убеждения. К тому же, крайне низкий образовательный уровень сельского населения во множестве порождает суеверия и предрасположенность к восприятию сектантских учений.

Например, «Местная церковь», «Поместная церковь» — тоталитарные секты, в основе которых лежит интенсивная практика по контролю над сознанием адептов. Для повышения эффективности «Местная церковь» делит город на сектора, в которых ведется работа.

«Расползание» сект по стране имеет еще один, пока мало кем замеченный у нас аспект: отдельные национальные меньшинства начинают исповедовать свое понимание христианства. Довольно часто такие «версии» христианства ограничиваются рамками одного этноса, в крайнем случае, близкородственных народностей. Например, в последние годы в среде южнокитайской народности мяо — родственны вьетнамцам — получила распространение секта, оппозиционно настроенная к официальному Пекину. И все попытки властей задавить «иноверцев» результатов не дали.

Немного — о православии.

В среде русских, проживающих в стране, поговаривают, что православие неофициально принимается Коммунистической партией.

Якобы негласно оно приветствуется внутри КПК, как вера ближайших союзников, не вступавшая в конфронтацию с официальной властью. Как бы ни услаждали слух эти слова, они, скорее всего, не соответствуют действительности: даже на открытие храма внутри нашей дипломатической миссии ушло немало сил и времени. А на то, чтобы привезти иконостас в уже построенную православную церковь в «русском» селе в Китае, таможня Поднебесной давала «добро» долгих четыре года. Возможно, идет речь о том, что такой проект был разработан в недрах китайской элиты, но одобрения в конечном итоге не получил.

Многие члены Компартии Китая фактически стали верующими, во что — другой и отдельный вопрос. Поэтому несколько лет назад был принят специальный указ, в котором сформулированы религиозные табу для членов партии и санкции, полагающиеся за их нарушение. Коммунистам под любым предлогом запрещается участвовать в религиозных мероприятиях, вступать в религиозные группы. Быть может, поэтому пока в Поднебесной наиболее распространена «религия» иного порядка: в домах, в машинах, словно иконы, висят портреты Мао Цзэдуна, реже — его сподвижника Чжоу Эньлая. Из уст в уста передаются истории о том, что они обладают удивительной силой – например, молодой шофер сумел выжить в перевернувшейся машине лишь благодаря портрету Мао…

 © Дмитрий Мельников

Источник

Ты думаешь, что если ты понимаешь «один», ты должен понимать и «два», потому что один и один составляют два. Но ты должен ещё понимать «и».
— Древняя мудрость 

 Ближний Восток в течение долгого времени являлся регионом, где сталкивались интересы соперничающих между собой великих держав. Это поле боя для влиятельных внешних сил, каждая из которых пытается «выжать» максимум из региональных игроков для того, чтобы успешно решить свои собственные задачи. В сегодняшней международной обстановке у США, России и Китая имеется в регионе Ближнего Востока ряд общих интересов. Поэтому регион сотрясают бесконечные выступления маленьких игроков и локальный шум в условиях, где большинство тенденций, заслуживающих внимания, внедрены и сформированы внешними силами.

Прогрессивная мировая общественность в ближайшее время может забыть об Иране и экономическом кризисе, о Северной Корее и об экологической катастрофе в Мексиканском заливе. Всё внимание — Израилю, вновь оказавшемуся в центре всемирного скандала. На этот раз причиной стало задержание израильскими военными «флотилии свободы», следовавшей в сектор Газы, объявленный Израилем закрытой зоной. Флотилия, включающая три грузовых судна и три пассажирских, была направлена, чтобы прервать экономическую блокаду Газы. Израиль ввёл блокаду сектора Газа, где проживают 1,5 миллиона палестинцев, в 2006 году после победы радикального движения ХАМАС на парламентских выборах.

Одной из главных проблем, с которыми мы сегодня сталкиваемся, является политизация ценностей, которые должны быть вне политики. Слишком большому числу бедствий, которые вызваны причинами политического характера и могут быть разрешены лишь политическим путём, в наше время приклеивается ярлык «гуманитарного кризиса». В отношении многих конфликтов неоднократно используется термин «гуманитарная катастрофа», хотя в действительности они представляют собой совсем другое. Гуманитарные действия должным образом снимают на плёнку и показывают восхищённой публике. СМИ ограничиваются неглубоким освещением гуманитарных кризисов и вооружённых конфликтов: стремясь, в основном, к тому, чтобы шокировать зрителя, они лишь скользят по поверхности изображаемых событий. И реальность, стоящая за самим «событием», неизбежно искажается. Реакция международного сообщества, таким образом, направлена в ложное русло в тех случаях, когда требуется осуществить действие именно политического характера.

Именно в подобной «ползучей» политизации гуманитарной сферы кроется главная проблема. Нужно решительно отделить деятельность гуманитарных организаций от политической деятельности. Содействовать разрешению разнообразных конфликтов, потрясающих современный мир, должны органы политической власти. Они располагают всеми необходимыми для этого дипломатическими, военными и экономическими возможностями. Гуманитарные же организации, уполномоченные действовать в зонах конфликтов, должны делать всё от них зависящее для облегчения страданий, вызванных этими конфликтами, не будучи вовлечёнными в политическую игру.

К числу международно-правовых актов, регламентирующих ведение морской войны, относятся Парижская декларация о морской войне 1856 года, Гаагские конвенции 1907 года, Лондонская декларация о праве морской войны 1909 года, Лондонский протокол 1936 года и ряд других соглашений. Одним из методов ведения войны на море является военно-морская блокада, под которой понимается система не запрещённых современным международным правом насильственных действий военно-морских сил воюющего государства, направленных на преграждение доступа с моря к берегу, находящемуся во власти противника или им занятому. Преднамеренное нарушение блокады влечёт за собой конфискацию судна и его груза.

Захват судов может осуществляться по отношению не только к неприятельским судам, но и к судам нейтральных государств, если они нарушают блокаду или перевозят предметы и грузы, отнесённые воюющей стороной к военной контрабанде. Согласно Лондонской декларации о праве морской войны 1909 года, возможность захвата нейтрального судна за нарушение блокады обусловливается действительной или предполагаемой осведомлённостью его о блокаде. Поэтому попытка «прорыва блокады» сектора Газы с моря (которую Анкара грозится повторить) была сознательной провокацией.

«Флотилия свободы» — это акция, которая была организована турецким Фондом по правам человека (IHH). В этой хорошо спланированной провокации, которая стала главной новостью всех мировых СМИ, принимали участие свыше 700 активистов из 40 стран мира, большинство из которых — граждане Турции. Корабли, принимающие участие в экспедиции, были снаряжены в средиземноморских портах Турции и Европы. Между тем, Израиль предупреждал, что не допустит нарушения блокады сектора Газа. При штурме флагмана флотилии, турецкого круизного теплохода «Mavi Marmara», как известно, погибли девять человек. Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган обвинил Израиль в «государственном терроризме» и «преступлениях против палестинского народа». Ситуация вокруг захвата конвоя стала формальной причиной резкого ухудшения отношений между двумя странами и отзыва турецкого посла. Безусловно, для демарша подобного рода турецкий премьер должен был заручиться поддержкой какой-то из внешних сил. Попробуем догадаться, какой.

Китай вплоть до середины 1990-х годов следовал завету Дэн Сяопина «скрывать свои возможности, дожидаться своего часа». Примерно с 1996 года китайские руководители стали отходить от этой установки и проводить в жизнь новую концепцию безопасности, основанную на сотрудничестве. Новая концепция была впервые обнародована в марте 1997 года на форуме стран АСЕАН. Дальнейшее развитие она получила в совместной китайско-российской Декларации «О многополярности и создании нового миропорядка» в апреле 1997 года. То есть ещё в 1997 году Китай впервые открыто заявил о своём стремлении стать мировой державой. А в конце 2003 года уже новое руководство Китая выдвинуло концепцию мирного возвышения страны. Это обстоятельство активизировало внешнеполитическую деятельность Китая, которая направлена сейчас на то, чтобы обеспечить становление страны как региональной и глобальной державы.

В сфере энергетической безопасности интересы США, России и Китая на Ближнем Востоке совпадают. Что же касается урегулирования израильско-палестинского конфликта, то Соединённые Штаты и Россия по-прежнему демонстрируют заинтересованность в решении проблемы, а Китай до последнего времени не интересовался израильско-палестинским вопросом. Однако 1 июня, выждав некоторое время, власти Китая выступили с осуждением в связи с атакой израильскими ВМС «флотилии свободы». По словам представителей МИДа КНР, «Китай шокирован израильской атакой и осуждает подобные действия». Таким образом, китайские власти присоединились ко всеобщему недовольству и порицанию действий Израиля. В Пекине также призвали Иерусалим придерживаться резолюций Совета Безопасности ООН по Ближнему Востоку с целью улучшения гуманитарной ситуации в секторе Газа. По мнению китайского МИДа, нынешняя ситуация на Ближнем Востоке является критической.

Возвышение Китая затрагивает базовую структуру миропорядка и основных его действующих лиц. Рост Китая как экономического гиганта в сочетании с военной модернизацией страны ставит вопрос о том, как страна будет использовать своё влияние в будущем, в особенности на Ближнем Востоке. В статье бывшего специального посланника Китая на Ближнем Востоке Суня Биганя (Sun Bigan), опубликованной в журнале Asia and Africa Review, говорится, что существует риск усиления разногласий между Китаем и США по вопросам, связанным с нефтью и влиянием в регионе. Сунь пишет: «Обоюдные ссоры и стычки неизбежны. Мы не можем ослабить бдительность по отношению к ближневосточному антагонизму, вызванному энергетическими интересами и соображениями безопасности». Китай, уже имеющий большие экономические связи со странами Ближнего Востока, в ближайшее десятилетие значительно усилит своё политическое, а, возможно, и военное присутствие в регионе.

Сегодня Китай не является столь весомым игроком, как американцы или европейцы, но в последние двадцать лет Пекин занимает всё более активную позицию в решении арабских проблем. В отношении арабских стран политика Китая традиционно определялась тремя основными факторами: первое — нефть, второе — нефть и третье — нефть. По данным Пекина, за четыре года товарооборот между арабскими странами и Китаем вырос в 3,5 раза и составил в 2008 году 132 миллиарда долларов. В пользу усиления роли Китая играет и тот факт, что он не был вовлечён в ближневосточные дела в прошлом, а потому никто из сторон конфликта не имеет к нему претензий. Китайцы чётко понимают, что их экономические интересы должны обеспечиваться политическими связями, политическим присутствием, политическим влиянием. Кроме того, усиление роли Китая происходит на фоне снижения влияния США.

Президент Турции Абдулла Гюль 26 января 2010 года провёл в Стамбуле встречу с министром иностранных дел Китая Ян Цзечи, прибывшим с визитом. Ян Цзечи отметил, что Абдулла Гюль в июне 2009 года провёл успешный визит в КНР, достиг консенсуса с председателем КНР Ху Цзиньтао по дальнейшему углублению китайско-турецкой дружбы. Основную цель своего визита в Анкару министр иностранных дел КНР видел в обсуждении с турецкой стороной вопроса по претворению в жизнь достигнутых руководителями двух стран договорённостей и в дальнейшем содействии развитию двусторонних отношений. Ян Цзечи отметил, что в качестве развивающихся стран Китай и Турция всегда понимают, поддерживают, уважают друг друга и принимают во внимание озабоченности друг друга.

Что касается «озабоченностей» Турции, то они очевидны в свете происходящих событий. В последние годы Анкара в своей внешней политике проявляет больше интереса к Ближнему и Среднему Востоку и проведению самостоятельной активной политики. Фактически Турция как бы пытается возвратиться в своё прошлое Оттоманской империи, когда в неё входил весь Ближний Восток, современный Ирак, Балканы, ряд территорий Юго-Восточной Европы и Южного Кавказа. Речь идёт, конечно, о соответствующих нынешним реалиям формах политического сотрудничества и торгово-экономических связей. В целом, многовекторность является особенностью внешней политики Турции. Турецкая дипломатия благодаря своим активным усилиям стала играть серьёзную роль в соседних регионах. Зафиксированы значительные развития в отношениях с Сирией, Ираном и Ираком. Начат процесс нормализации отношений с Арменией, сделаны серьёзные шаги на пути сближения с Грецией.

Пока существовал Советский Союз, Турция выполняла функции форпоста НАТО в западном альянсе и в основном избегала проведения независимой внешней политики. Однако после распада Советского Союза она пытается усилить свою власть и влияние в регионе, налаживая более тесные контакты со всеми соседями. Распад СССР вынудил Анкару провести коренной пересмотр своего внешнеполитического курса, базировавшегося прежде на заветах Ататюрка. Ататюрк полагал, что необходимо держаться в стороне от региональных проектов (Ближний Восток, Кавказ, Балканы). И эта линия, в целом, выдерживалась. Но с приходом к власти президента Тургута Озала Турция заявила об ответственности за историческое пространство бывшей Османской империи. Однако подлинный расцвет дипломатического «неоосманизма» наступил лишь с приходом к власти Эрдогана и его «Партии справедливости и развития» — партии «умеренных исламистов».

Лидеры «Партии справедливости и развития» считают, что интересы их страны не обязательно должны совпадать с позицией и интересами США. К тому же в мусульманском мире Америка воспринимается как антиисламская сила. В Турции стремительно растут антиамериканские настроения и критика западного общества. Разумеется, Анкара продолжает оставаться союзницей Запада, будучи вовлечённой во многие глобальные проекты США, Европы и НАТО. Но Анкара традиционно рассматривалась западными странами прежде всего как военный партнёр, преграда на пути сдерживания сначала советского, а затем российского влияния на Ближнем и Среднем Востоке. В то же время Европа не демонстрировала готовности к полноценной интеграции Турции в свои структуры. Эти обстоятельства и подтолкнули Анкару к поиску новых направлений и сфер применения своего внешнеполитического и экономического потенциала в интересах утверждения её собственных геополитических и экономических позиций.

Позиция Эрдогана основана на давнем и всё более тесном сотрудничестве Турции с Ираном и арабскими государствами. Курс на конфронтацию с Ираном, проводимый США, а также их израильскими и европейскими союзниками, сегодня создаёт угрозу Турции и ставит её в сложное положение. По причинам политического и экономического характера Турция не заинтересована в изоляции Ирана, не говоря уже о войне против этой страны.

Напряжение в отношениях между Анкарой и Иерусалимом происходит оттого, что Турция всё больше расширяет свои усилия в регионе и однозначно хочет стать ведущей региональной силой. Холодное противостояние между Турцией и Израилем началось после американского вторжения в Ирак, когда Иерусалим начал спекуляцию с Курдской автономией, поддерживая создание Курдского государства на Севере Ирака. Анкара же стала улучшать отношения с потенциальными врагами Израиля — Сирией, Ираном. С другой стороны, поддержка автономии Палестины и прямые контакты с «Хамасом» привели к тому, что Израиль не стала устраивать данная ситуация. В начале 2009 года на экономическом форуме в Давосе премьер-министр Турции Эрдоган устроил демарш во время выступления президента Израиля Шимона Переса и демонстративно покинул форум. После того, как выступление Эрдогана в Давосе было горячо воспринято в арабских странах, Турции для укрепления своей роли и роста рейтинга в регионе было необходимо открыто и резко продемонстрировать свою позицию по ближневосточному конфликту.

Одинаково успешно развивать отношения Турции с арабскими странами и Израилем достаточно сложно из-за накопленного десятилетиями конфронтационного потенциала между арабами и израильтянами. При этом Турция всегда являлась естественным союзником Израиля. Она была первым мусульманским государством, которое признало независимость Израиля, имела с ним дипломатические отношения и сотрудничала в военном, экономическом и политическом плане.

Турция — это единственная страна с преимущественно мусульманским населением, у которой есть военный договор с Израилем. Главной целью Израиля в военно-политическом союзе с Турцией было преодоление политической изоляции в регионе и получение «стратегической глубины» в возможных военных операциях против упомянутых государств. Для Турции Израиль являлся прежде всего источником получения высокотехнологических вооружений, которые она не могла получить из других стран.

Турция совершила провокацию против Израиля, преследуя несколько целей — заслужить доверие Ирана, получить необходимые дивиденды среди электората в преддверии парламентских выборов, которые намечаются в следующем году, а также увеличить вес Турции в глазах стран арабского мира. Если Турция сумеет управлять созданным международным кризисом эффективно, то ей удастся сыграть решающую роль в снятии блокады Газы. Таким образом, престиж и влияние Турции как в регионе, так и в мире возрастут — за счёт грамотно сдирижированной антиизраильской кампании.

Перед Израилем возникла явственная угроза потери единственного союзника на Ближнем Востоке. Резкое ухудшение турецко-израильских отношений таит в себе угрозу усиления изоляции Израиля на Ближнем Востоке и значительно подрывает позиции страны на международной арене. Однако Турция уверена, что после очередных выборов ей удастся нормализовать отношения с Израилем. В Турции остаются достаточно влиятельные силы, прежде всего военный истеблишмент, деловые круги и либеральные партии, которые при поддержке Иерусалима и могущественного еврейского лобби в США будут делать всё возможное для удержания Турции в орбите «стратегического союза» с Израилем. Многое будет зависеть также как от характера будущего израильского правительства, так и от долговечности правительства Эрдогана.

Междувластие после «холодной войны» подходит к концу, грядёт начало новой эпохи. Новые эпохи не формируются спонтанно. Есть период между отмиранием правил старой эпохи и установлением правил новой. Эти интервалы склонны быть очень опасными — победители стремятся закрепить свою победу, новые силы выбиваются в лидеры, а многие региональные игроки, незаметно для крупных, выдвигаются на арену, чтобы найти своё место под солнцем.

Отличительной особенностью последнего ближневосточного кризиса является то, что он носит уже не межстрановый, а межцивилизационный характер. Интересы иудео-христианской, исламской и конфуцианской цивилизаций сошлись в сакральном регионе Ближнего Востока. В этом глобальном противостоянии, не для всех пока очевидном, США, Европа и Россия «играют в одной команде». И здесь всем участникам нужно быть предельно осторожными. Одно провокативное сообщение по своей силе воздействия может вызвать большие последствия, чем прямое применение обычных вооружений. Очевидно, Женевские и Гаагские конвенции должны быть пересмотрены и дополнены специальными положениями, регулирующими применение информационных и психологических средств ведения войны.

История показала, что каждый новый век приносил гораздо больше жертв, чем предыдущий — такова была до сих пор динамика социальной жизни. Современный человек должен находиться в постоянной готовности, чтобы уметь ответить на вызовы порождённого им самим искусственного мира. Если мы сделаем те же ошибки, что были сделаны в ХХ столетии, используя технологии для уничтожения друг друга в ужасающих войнах, то с нашей новой технологической силой мы легко можем покончить с жизнью на всей планете.

 © Милана Горенштейн

Короткая ссылка — http://wp.me/pYsEi-e

Участники обсуждения на блоге журнала Economist пришли к выводу, что традиционная политика коммунистических лидеров Китая «одна семья – один ребенок» приведет к самым неожиданным последствиям глобального порядка.

Политика, последовательно проводящаяся с начала 70-х годов, привела к постепенному, но очень значительному росту пожилого населения. Этому же способствовала постоянно увеличившаяся продолжительность жизни.

Все это ведет к увеличению «коэффициента зависимости» – соотношения между работающим и неработающим населением. В ближайшее десятилетие, и, уже независимо от того, решится ли руководство Китая на ослабление демографических ограничений, количество работников в индустрии будет неизбежно сокращаться, что резко сократит потенциал экономического роста страны.

Economist пишет:  «Учитывая общую склонность Китая к быстрому экономическому росту и не менее драматическую убыль работающего населения, эта сверхдержава находится на пороге трансформации в огромный демографический пылесос, который будет заглатывать все имеющиеся трудовые ресурсы третьего мира. Внутри Китая нехватка рабочей силы разовьется очень быстро, что приведет к резкому росту зарплат. Короче говоря, уже в следующем десятилетии глобальная экономика, и экономика стран третьего мира в особенности, получит «дружественный толчок» от Китая, и масштабы этого толчка будут самыми значительными, учитывая объем китайской экономики».

Источник

И.Дичковский предположил несколько лет назад: «Континентальный Китай развивается быстрее Соединенных Штатов и к 2020 году должен выйти на бесспорное первое место по величине внутреннего валового продукта (ВВП). То есть произойдет очередная смена мирового лидера. А подобные смены, как правило, не происходят без серьезных столкновений. Но не обязательно в форме прямой войны между двумя главными соперниками — риски чересчур велики, тем более в нынешнем ракетно-ядерном формате. Однако нынешняя «миротворческая» сверхактивность Америки, которая играет мускулами по всей поверхности земного шара под громкие рассуждения о «конце истории» и «однополюсном мире», нынешняя глобальная нестабильность: финансово-экономическая, политическая, культурная — позволяют считать, что необъявленная война за лидерство между США и КНР уже началась. И важнейшим фронтом этой войны будет энергетика» (05.02.2002).

Китайский аналитик Лау Най-кьюнг отметил в ходе текущего мирового кризиса: «Для нас хорошая новость заключается в том, что когда у США большие проблемы, у них не останется энергии, чтобы досаждать Китаю. Даже когда им будет нужно начать очередную войну, чтобы отвлечь людей, они выберут страну, намного меньшую по размеру и слабее, такую как Иран. Это обеспечит для Китая намного более мирную обстановку, чтобы наиболее эффективно использовать ‘период стратегических возможностей’ до 2020 года для страны и пройти бурный момент роста дохода на душу населения с 1000 до 3000 долларов США».

В работе «Третья американо-китайская война и Первая глобальная Великая депрессия ХХI века» отмечалось, что высокие цены на нефть 2008 года – это, де-факто, «война против китайской экономики». М.Хазин акцентировал внимание на том, что «стратегия США направлена на то, чтобы контролировать мировые нефтяные запасы, поскольку в ближайшие пару десятилетий они будут все еще играть решающую роль в энергопотреблении. Этот контроль необходим не только потому, что США потребляют нефти гораздо больше собственных возможностей по добыче, но и для того, чтобы осложнить доступ к этим ресурсам своим геополитическим конкурентам, в частности Китаю».

Падение цен на нефть в начале 2009 года позволяет предположить, что отношения между США и Китаем должны измениться. Но будет ли это новый двухполярный американо-китайский мир? Заявления нового министра финансов США Гейтнера позволяют предположить, что мир стоит на пороге «холодной» войны между США и Китаем.

Таким образом, мы можем предположить, что политика США по отношению к Китаю не имеет на сегодняшний день каких-либо «ограничивающих рамок». Это позволяет выстроить систему мониторинга, включающую в себя военный аспект, финансово-экономический аспект и политический аспект. Военный аспект легче всего поддается мониторингу. Финансово-экономический аспект включает в себя систему договоров и взаимных обязательств. Наиболее корректные аналоги подобных договоров – это «Договор Плаза» и «Луврские соглашения». Политический аспект – это сфера надгосударственных институтов, которые, де-факто, служат конкретным воплощением всех тайных и публичных соглашений.

Из истории известно, что переход ведущими странами Запада, в первую очередь США, от практики невмешательства в функционирование валютных рынков к активному воздействию на состояние этих рынков проявился, главным образом, в двух совместных мероприятиях. Первое – это совещание министров финансов и управляющих центральными банками пяти государств, состоявшееся в сентябре 1985 г. в Нью-Йорке и завершившееся принятием так называемого
“Соглашения Плазы”. Страны-участницы договорились прибегнуть к
совместным крупным валютным интервенциям с целью понижения завышенного
курса доллара, вызванного огромным притоком в первой половине 80-х годов
капитала в США. Вторым важным событием стала встреча министров финансов
“семерки” в феврале 1987 года в Париже, на которой они условились совместно
“содействовать стабилизации валютных курсов на существующих уровнях
(“Луврское соглашение”). “Соглашение Плазы” и “Луврское соглашение”, а также заявления совещаний “семерки”, свидетельствовали о том, что главные государства Запада фактически встали на путь “таргетирования” взаимных рыночных курсов их валют, то есть, совместного установления тех или иных допустимых пределов колебаний этих курсов.

«Луврское соглашение» – это международное соглашение, достигнутое на встрече министров финансов и руководителей центральных банков шести ведущих индустриальных государств (Канады, Франции, Германии, Японии, Великобритании и США) 22 февраля 1987 года в Луврском дворце в Париже. Соглашение наметило активизацию мер по координации экономической политики в целях более сбалансированного экономического роста и ослабления существующих неравенств. В коммюнике встречи стороны отметили успехи, достигнутые в устойчивом и безинфляционном росте экономик. Также, целью соглашения было снижение завышенного курса доллара США. При отклонении котировок от установленного предела на 2,5% начинались добровольные односторонние интервенции, при отклонении на 5% — обязательные многосторонние. Это был единственный подобный случай в истории. Выполняя соглашение, центральные банки разных стран потратили на стабилизацию курса американской валюты более 150 миллиардов долларов.

Будем откровенны, пытаясь ответить на вопрос о перспективах G-2. Возможен ли двухполярный американо-китайский мир? А если возможен, то это союз за счет кого? Каков он будет «глобальный пакт Обамы – Ху Цзиньтао»? Как будет поделена Африка? Не является ли феномен «сомалийских пиратов» предметом торга между Китаем и США? Как именно будет проходить демаркационная линия между двумя сверхдержавами? Является ли текущий мировой кризис, начавшейся 10 августа 2007 года, последней мирной передышкой перед Третьей мировой войной? Ответа на данные вопросы пока нет. Но именно эти вопросы позволяют выстроить эффективную систему мониторинга в формате сложных отношений двух ведущих держав мира.

© Олег Маслов

Источник