конфликт

Ты думаешь, что если ты понимаешь «один», ты должен понимать и «два», потому что один и один составляют два. Но ты должен ещё понимать «и».
— Древняя мудрость

Ближний Восток в течение долгого времени являлся регионом, где сталкивались интересы соперничающих между собой великих держав. Это поле боя для влиятельных внешних сил, каждая из которых пытается «выжать» максимум из региональных игроков для того, чтобы успешно решить свои собственные задачи. В сегодняшней международной обстановке у США, России и Китая имеется в регионе Ближнего Востока ряд общих интересов. Поэтому регион сотрясают бесконечные выступления маленьких игроков и локальный шум в условиях, где большинство тенденций, заслуживающих внимания, внедрены и сформированы внешними силами.

Прогрессивная мировая общественность в ближайшее время может забыть об Иране и экономическом кризисе, о Северной Корее и об экологической катастрофе в Мексиканском заливе. Всё внимание — Израилю, вновь оказавшемуся в центре всемирного скандала. На этот раз причиной стало задержание израильскими военными «флотилии свободы», следовавшей в сектор Газы, объявленный Израилем закрытой зоной. Флотилия, включающая три грузовых судна и три пассажирских, была направлена, чтобы прервать экономическую блокаду Газы. Израиль ввёл блокаду сектора Газа, где проживают 1,5 миллиона палестинцев, в 2006 году после победы радикального движения ХАМАС на парламентских выборах.

Одной из главных проблем, с которыми мы сегодня сталкиваемся, является политизация ценностей, которые должны быть вне политики. Слишком большому числу бедствий, которые вызваны причинами политического характера и могут быть разрешены лишь политическим путём, в наше время приклеивается ярлык «гуманитарного кризиса». В отношении многих конфликтов неоднократно используется термин «гуманитарная катастрофа», хотя в действительности они представляют собой совсем другое. Гуманитарные действия должным образом снимают на плёнку и показывают восхищённой публике. СМИ ограничиваются неглубоким освещением гуманитарных кризисов и вооружённых конфликтов: стремясь, в основном, к тому, чтобы шокировать зрителя, они лишь скользят по поверхности изображаемых событий. И реальность, стоящая за самим «событием», неизбежно искажается. Реакция международного сообщества, таким образом, направлена в ложное русло в тех случаях, когда требуется осуществить действие именно политического характера.

Именно в подобной «ползучей» политизации гуманитарной сферы кроется главная проблема. Нужно решительно отделить деятельность гуманитарных организаций от политической деятельности. Содействовать разрешению разнообразных конфликтов, потрясающих современный мир, должны органы политической власти. Они располагают всеми необходимыми для этого дипломатическими, военными и экономическими возможностями. Гуманитарные же организации, уполномоченные действовать в зонах конфликтов, должны делать всё от них зависящее для облегчения страданий, вызванных этими конфликтами, не будучи вовлечёнными в политическую игру.

К числу международно-правовых актов, регламентирующих ведение морской войны, относятся Парижская декларация о морской войне 1856 года, Гаагские конвенции 1907 года, Лондонская декларация о праве морской войны 1909 года, Лондонский протокол 1936 года и ряд других соглашений. Одним из методов ведения войны на море является военно-морская блокада, под которой понимается система не запрещённых современным международным правом насильственных действий военно-морских сил воюющего государства, направленных на преграждение доступа с моря к берегу, находящемуся во власти противника или им занятому. Преднамеренное нарушение блокады влечёт за собой конфискацию судна и его груза.

Захват судов может осуществляться по отношению не только к неприятельским судам, но и к судам нейтральных государств, если они нарушают блокаду или перевозят предметы и грузы, отнесённые воюющей стороной к военной контрабанде. Согласно Лондонской декларации о праве морской войны 1909 года, возможность захвата нейтрального судна за нарушение блокады обусловливается действительной или предполагаемой осведомлённостью его о блокаде. Поэтому попытка «прорыва блокады» сектора Газы с моря (которую Анкара грозится повторить) была сознательной провокацией.

«Флотилия свободы» — это акция, которая была организована турецким Фондом по правам человека (IHH). В этой хорошо спланированной провокации, которая стала главной новостью всех мировых СМИ, принимали участие свыше 700 активистов из 40 стран мира, большинство из которых — граждане Турции. Корабли, принимающие участие в экспедиции, были снаряжены в средиземноморских портах Турции и Европы. Между тем, Израиль предупреждал, что не допустит нарушения блокады сектора Газа. При штурме флагмана флотилии, турецкого круизного теплохода «Mavi Marmara», как известно, погибли девять человек. Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган обвинил Израиль в «государственном терроризме» и «преступлениях против палестинского народа». Ситуация вокруг захвата конвоя стала формальной причиной резкого ухудшения отношений между двумя странами и отзыва турецкого посла. Безусловно, для демарша подобного рода турецкий премьер должен был заручиться поддержкой какой-то из внешних сил. Попробуем догадаться, какой.

Китай вплоть до середины 1990-х годов следовал завету Дэн Сяопина «скрывать свои возможности, дожидаться своего часа». Примерно с 1996 года китайские руководители стали отходить от этой установки и проводить в жизнь новую концепцию безопасности, основанную на сотрудничестве. Новая концепция была впервые обнародована в марте 1997 года на форуме стран АСЕАН. Дальнейшее развитие она получила в совместной китайско-российской Декларации «О многополярности и создании нового миропорядка» в апреле 1997 года. То есть ещё в 1997 году Китай впервые открыто заявил о своём стремлении стать мировой державой. А в конце 2003 года уже новое руководство Китая выдвинуло концепцию мирного возвышения страны. Это обстоятельство активизировало внешнеполитическую деятельность Китая, которая направлена сейчас на то, чтобы обеспечить становление страны как региональной и глобальной державы.

В сфере энергетической безопасности интересы США, России и Китая на Ближнем Востоке совпадают. Что же касается урегулирования израильско-палестинского конфликта, то Соединённые Штаты и Россия по-прежнему демонстрируют заинтересованность в решении проблемы, а Китай до последнего времени не интересовался израильско-палестинским вопросом. Однако 1 июня, выждав некоторое время, власти Китая выступили с осуждением в связи с атакой израильскими ВМС «флотилии свободы». По словам представителей МИДа КНР, «Китай шокирован израильской атакой и осуждает подобные действия». Таким образом, китайские власти присоединились ко всеобщему недовольству и порицанию действий Израиля. В Пекине также призвали Иерусалим придерживаться резолюций Совета Безопасности ООН по Ближнему Востоку с целью улучшения гуманитарной ситуации в секторе Газа. По мнению китайского МИДа, нынешняя ситуация на Ближнем Востоке является критической.

Возвышение Китая затрагивает базовую структуру миропорядка и основных его действующих лиц. Рост Китая как экономического гиганта в сочетании с военной модернизацией страны ставит вопрос о том, как страна будет использовать своё влияние в будущем, в особенности на Ближнем Востоке. В статье бывшего специального посланника Китая на Ближнем Востоке Суня Биганя (Sun Bigan), опубликованной в журнале Asia and Africa Review, говорится, что существует риск усиления разногласий между Китаем и США по вопросам, связанным с нефтью и влиянием в регионе. Сунь пишет: «Обоюдные ссоры и стычки неизбежны. Мы не можем ослабить бдительность по отношению к ближневосточному антагонизму, вызванному энергетическими интересами и соображениями безопасности». Китай, уже имеющий большие экономические связи со странами Ближнего Востока, в ближайшее десятилетие значительно усилит своё политическое, а, возможно, и военное присутствие в регионе.

Сегодня Китай не является столь весомым игроком, как американцы или европейцы, но в последние двадцать лет Пекин занимает всё более активную позицию в решении арабских проблем. В отношении арабских стран политика Китая традиционно определялась тремя основными факторами: первое — нефть, второе — нефть и третье — нефть. По данным Пекина, за четыре года товарооборот между арабскими странами и Китаем вырос в 3,5 раза и составил в 2008 году 132 миллиарда долларов. В пользу усиления роли Китая играет и тот факт, что он не был вовлечён в ближневосточные дела в прошлом, а потому никто из сторон конфликта не имеет к нему претензий. Китайцы чётко понимают, что их экономические интересы должны обеспечиваться политическими связями, политическим присутствием, политическим влиянием. Кроме того, усиление роли Китая происходит на фоне снижения влияния США.

Президент Турции Абдулла Гюль 26 января 2010 года провёл в Стамбуле встречу с министром иностранных дел Китая Ян Цзечи, прибывшим с визитом. Ян Цзечи отметил, что Абдулла Гюль в июне 2009 года провёл успешный визит в КНР, достиг консенсуса с председателем КНР Ху Цзиньтао по дальнейшему углублению китайско-турецкой дружбы. Основную цель своего визита в Анкару министр иностранных дел КНР видел в обсуждении с турецкой стороной вопроса по претворению в жизнь достигнутых руководителями двух стран договорённостей и в дальнейшем содействии развитию двусторонних отношений. Ян Цзечи отметил, что в качестве развивающихся стран Китай и Турция всегда понимают, поддерживают, уважают друг друга и принимают во внимание озабоченности друг друга.

Что касается «озабоченностей» Турции, то они очевидны в свете происходящих событий. В последние годы Анкара в своей внешней политике проявляет больше интереса к Ближнему и Среднему Востоку и проведению самостоятельной активной политики. Фактически Турция как бы пытается возвратиться в своё прошлое Оттоманской империи, когда в неё входил весь Ближний Восток, современный Ирак, Балканы, ряд территорий Юго-Восточной Европы и Южного Кавказа. Речь идёт, конечно, о соответствующих нынешним реалиям формах политического сотрудничества и торгово-экономических связей. В целом, многовекторность является особенностью внешней политики Турции. Турецкая дипломатия благодаря своим активным усилиям стала играть серьёзную роль в соседних регионах. Зафиксированы значительные развития в отношениях с Сирией, Ираном и Ираком. Начат процесс нормализации отношений с Арменией, сделаны серьёзные шаги на пути сближения с Грецией.

Пока существовал Советский Союз, Турция выполняла функции форпоста НАТО в западном альянсе и в основном избегала проведения независимой внешней политики. Однако после распада Советского Союза она пытается усилить свою власть и влияние в регионе, налаживая более тесные контакты со всеми соседями. Распад СССР вынудил Анкару провести коренной пересмотр своего внешнеполитического курса, базировавшегося прежде на заветах Ататюрка. Ататюрк полагал, что необходимо держаться в стороне от региональных проектов (Ближний Восток, Кавказ, Балканы). И эта линия, в целом, выдерживалась. Но с приходом к власти президента Тургута Озала Турция заявила об ответственности за историческое пространство бывшей Османской империи. Однако подлинный расцвет дипломатического «неоосманизма» наступил лишь с приходом к власти Эрдогана и его «Партии справедливости и развития» — партии «умеренных исламистов».

Лидеры «Партии справедливости и развития» считают, что интересы их страны не обязательно должны совпадать с позицией и интересами США. К тому же в мусульманском мире Америка воспринимается как антиисламская сила. В Турции стремительно растут антиамериканские настроения и критика западного общества. Разумеется, Анкара продолжает оставаться союзницей Запада, будучи вовлечённой во многие глобальные проекты США, Европы и НАТО. Но Анкара традиционно рассматривалась западными странами прежде всего как военный партнёр, преграда на пути сдерживания сначала советского, а затем российского влияния на Ближнем и Среднем Востоке. В то же время Европа не демонстрировала готовности к полноценной интеграции Турции в свои структуры. Эти обстоятельства и подтолкнули Анкару к поиску новых направлений и сфер применения своего внешнеполитического и экономического потенциала в интересах утверждения её собственных геополитических и экономических позиций.

Позиция Эрдогана основана на давнем и всё более тесном сотрудничестве Турции с Ираном и арабскими государствами. Курс на конфронтацию с Ираном, проводимый США, а также их израильскими и европейскими союзниками, сегодня создаёт угрозу Турции и ставит её в сложное положение. По причинам политического и экономического характера Турция не заинтересована в изоляции Ирана, не говоря уже о войне против этой страны.

Напряжение в отношениях между Анкарой и Иерусалимом происходит оттого, что Турция всё больше расширяет свои усилия в регионе и однозначно хочет стать ведущей региональной силой. Холодное противостояние между Турцией и Израилем началось после американского вторжения в Ирак, когда Иерусалим начал спекуляцию с Курдской автономией, поддерживая создание Курдского государства на Севере Ирака. Анкара же стала улучшать отношения с потенциальными врагами Израиля — Сирией, Ираном. С другой стороны, поддержка автономии Палестины и прямые контакты с «Хамасом» привели к тому, что Израиль не стала устраивать данная ситуация. В начале 2009 года на экономическом форуме в Давосе премьер-министр Турции Эрдоган устроил демарш во время выступления президента Израиля Шимона Переса и демонстративно покинул форум. После того, как выступление Эрдогана в Давосе было горячо воспринято в арабских странах, Турции для укрепления своей роли и роста рейтинга в регионе было необходимо открыто и резко продемонстрировать свою позицию по ближневосточному конфликту.

Одинаково успешно развивать отношения Турции с арабскими странами и Израилем достаточно сложно из-за накопленного десятилетиями конфронтационного потенциала между арабами и израильтянами. При этом Турция всегда являлась естественным союзником Израиля. Она была первым мусульманским государством, которое признало независимость Израиля, имела с ним дипломатические отношения и сотрудничала в военном, экономическом и политическом плане.

Турция — это единственная страна с преимущественно мусульманским населением, у которой есть военный договор с Израилем. Главной целью Израиля в военно-политическом союзе с Турцией было преодоление политической изоляции в регионе и получение «стратегической глубины» в возможных военных операциях против упомянутых государств. Для Турции Израиль являлся прежде всего источником получения высокотехнологических вооружений, которые она не могла получить из других стран.

Турция совершила провокацию против Израиля, преследуя несколько целей — заслужить доверие Ирана, получить необходимые дивиденды среди электората в преддверии парламентских выборов, которые намечаются в следующем году, а также увеличить вес Турции в глазах стран арабского мира. Если Турция сумеет управлять созданным международным кризисом эффективно, то ей удастся сыграть решающую роль в снятии блокады Газы. Таким образом, престиж и влияние Турции как в регионе, так и в мире возрастут — за счёт грамотно сдирижированной антиизраильской кампании.

Перед Израилем возникла явственная угроза потери единственного союзника на Ближнем Востоке. Резкое ухудшение турецко-израильских отношений таит в себе угрозу усиления изоляции Израиля на Ближнем Востоке и значительно подрывает позиции страны на международной арене. Однако Турция уверена, что после очередных выборов ей удастся нормализовать отношения с Израилем. В Турции остаются достаточно влиятельные силы, прежде всего военный истеблишмент, деловые круги и либеральные партии, которые при поддержке Иерусалима и могущественного еврейского лобби в США будут делать всё возможное для удержания Турции в орбите «стратегического союза» с Израилем. Многое будет зависеть также как от характера будущего израильского правительства, так и от долговечности правительства Эрдогана.

Междувластие после «холодной войны» подходит к концу, грядёт начало новой эпохи. Новые эпохи не формируются спонтанно. Есть период между отмиранием правил старой эпохи и установлением правил новой. Эти интервалы склонны быть очень опасными — победители стремятся закрепить свою победу, новые силы выбиваются в лидеры, а многие региональные игроки, незаметно для крупных, выдвигаются на арену, чтобы найти своё место под солнцем.

Отличительной особенностью последнего ближневосточного кризиса является то, что он носит уже не межстрановый, а межцивилизационный характер. Интересы иудео-христианской, исламской и конфуцианской цивилизаций сошлись в сакральном регионе Ближнего Востока. В этом глобальном противостоянии, не для всех пока очевидном, США, Европа и Россия «играют в одной команде». И здесь всем участникам нужно быть предельно осторожными. Одно провокативное сообщение по своей силе воздействия может вызвать большие последствия, чем прямое применение обычных вооружений. Очевидно, Женевские и Гаагские конвенции должны быть пересмотрены и дополнены специальными положениями, регулирующими применение информационных и психологических средств ведения войны.

История показала, что каждый новый век приносил гораздо больше жертв, чем предыдущий — такова была до сих пор динамика социальной жизни. Современный человек должен находиться в постоянной готовности, чтобы уметь ответить на вызовы порождённого им самим искусственного мира. Если мы сделаем те же ошибки, что были сделаны в ХХ столетии, используя технологии для уничтожения друг друга в ужасающих войнах, то с нашей новой технологической силой мы легко можем покончить с жизнью на всей планете.

Короткая ссылка — http://wp.me/pYsEi-e